Михаил Тарабукин о сериале «Солдатская мать»: «Такие картины пробуждают генетический код, заложенный во всех нас»

Актер рассказал в эксклюзивном интервью для «ВокругТВ», как он чудом попал в проект, почему съемки в драме отнюдь не тяжелее комедийных, и каково это — спустя годы вновь стать «сыном» Анны Каменковой.

НОВОСТЬ

09:25, 23.04.2025

«Ты не поверишь!»: Николай Расторгуев объяснил, почему пропустил свадьбу внучки

19-летняя Софья вышла замуж в Санкт-Петербурге.

— Михаил, расскажите, как вы попали в проект «Солдатская мать»? Что вас особенно зацепило в этой душераздирающей истории?

— С утверждением в проект «Солдатская мать» у меня случилась достаточно интересная история, с приключениями. Изначально мне просто прислали сценарий — почитать, подумать с перспективой дальнейших проб. И мне больше всего понравилась роль Василия. А через несколько дней мне предложили другую роль, но в тот момент работы было у меня много, помимо «Солдатской матери», и не сложилось с этой ролью по графику. И на 95% так должно было случиться, что я в этом проекте участия бы не принял. Но еще через пару дней вдруг что-то переигралось и ко мне вернулись с ролью Василия — чудом так получилось, что был утвержден другой артист, но у него тоже не сложилось. В итоге в мой график идеально вписалась роль Василия. Фантастика! Я получил роль, которую хотел, и плотный график позволил мне ее сыграть. Такая вот история.

— Как вы готовились к роли? Что вы открыли в самом себе благодаря работе над персонажем?

— Мне нужно было скинуть пару килограммов, потому что ни для кого не секрет, что в то время люди питались скуднее, нежели сейчас. Это понятно и ребенку. Нужно было стараться убедительно держать скрипку в руках, чего я никогда раньше не делал.

— С кем из коллег по съемочной площадке сериала у вас сложилась особая связь?

— Особая связь… Это какое-то пикантное словосочетание. Ну, ни для кого, кто следит за моей биографией, не секрет, что я дружу с Ирой Темичевой. Это моя близкая подруга. У нас прекрасные взаимоотношения. Мы дружим с 2016 года. И, конечно же, особое отношение — а не особые отношения — у меня к Анечке Каменковой. Это сейчас я не из, так сказать, панибратства, амикошонства ее так называю, а с нежностью и уважением. Она великолепная актриса и чудесная, живая, абсолютно витальная, воздушная, трогательная женщина.

— Вы и ранее говорили, что восхищены работой Анны Каменковой. Какие эмоции вы унесли с площадки, наблюдая за ее игрой?

— Дело в том, что киношный мир очень тесный. Я уже играл экранного сына Ани Каменковой, это было в 2018 году в Минске, ситуация была похожая, только это была лирическая комедия, современная история. Аня играла многодетную мать со взрослыми детьми. Так что мы, можно сказать, продолжили эту историю, но в намного более драматичных обстоятельствах. Я большой поклонник таланта Анны Каменковой. Одним из самых ярких фильмов моего детства и подросткового периода был фильм «Детство Темы», где Каменкова играла маму главного героя, это пронзительная история.

— Как восстанавливаетесь после эмоционально и физически тяжелых съемок? Работа над ролью в «Солдатской матери» наверняка относится к их числу.

— Вы знаете, парадокс, но на самом деле конкретно меня намного больше изматывают комедийные проекты. В комедии нужно постоянно быстро что-то придумывать, быстро реагировать, перестраиваться… Комедийные сериалы по производству и таймингу снимаются в ускоренном режиме. Может, такой генетический код идет из древности, что комедия — легкий жанр, о чем и Шекспир, и Мольер писали. А драмы и военные фильмы снимаются размереннее, спокойнее, у артистов больше времени настроиться, погрузиться в своего персонажа. А как я восстанавливаюсь после съемок… Ну, отмываюсь, сижу в ванне с мочалкой. На военных картинах делают специальный грим, который въедается глубоко в поры и в волосы. Самый смешной период восстановления — отмываться от этого грима.

— Как думаете, смогут ли современные зрители, особенно молодежь, почувствовать трагедию и величие истории, рассказанной в «Солдатской матери»?

— Конечно, современный зритель не может ничего подобного прочувствовать. Именно поэтому надо снимать такие фильмы, чтобы пробуждать генетический код, который так или иначе заложен во всех нас. Мы должны помнить о том, что война — это самое плохое, что может быть в человеческой жизни, о том, что нельзя доводить до того, чтобы развязалась война между народами. Мы должны подробно об этом рассказывать, чтобы следующие поколения не повторили ошибок прошлого.

— В сериале ваш герой тянется к искусству, музыке. Вы лично часто обращаетесь к поэзии, книгам, классике?

— Конечно, я тянусь и к музыке, и к живописи. Сейчас читаю романы Максима Горького, нахожу для себя ответы на многие вопросы — до такой степени похоже мы сейчас живем, в непонятном и сложном времени, в которым и жил юный Горький. Что-то перечитываю, что-то читаю.

— Какой свой поступок в реальной жизни вы считаете самым смелым?

— Я не то что боюсь, но не люблю высоту. Несколько лет назад на съемках одной программы продюсер меня очень попросила прокатиться на американских горках. Казалось бы, ничего такого, но мне было настолько сложно это сделать… Я даже считаю это в какой-то степени героизмом.

— Есть ли у вас актерские табу? Были ли предложения, от которых вы отказывались по этическим или личным соображениям?

— Язык искусства, язык драматургии, язык кино, язык театра может быть очень объемным и разносторонним, разнообразным. Если на сцене просто порнография какая-то, грязная и бессмысленная, лишенная смысла и мотивации, то, конечно, это все мне не близко, я категорически откажусь. Если нужно светануть голой задницей для чего-то, то это должно быть оправдано, смешно и понятно, почему и зачем. Грубо говоря, главное — это не задница в кадре, а именно драматургия. Но мне, слава богу, не предлагали ничего такого, что противоречило бы моим этическим взглядам и нормам.

— После «Кухни» за вами закрепился образ талантливого комедийного артиста. Легко ли переключаться на драматические роли?

— Моя первостепенная и магистральная задача — переломить сложившееся у продюсеров представление о том, что я комедийный артист, потому что, если вы просто посмотрите мою фильмографию в молодые годы, — с 2004 до 2010 года — драматических ролей было очень много. А популярность и успех сериала «Кухня» — это палка о двух концах, моя в определенном смысле боль даже. Сериал принес мне узнаваемость, но и стал гвоздем, на который меня повесили как мягкую игрушку. И я, как барон Мюнхгаузен, пытаюсь вытащить себя за волосы, снять с гвоздя и доказать, что я разносторонний драматический артист. Спасибо KION за возможность это доказать.

— Какую роль вы бы хотели сыграть, но пока не довелось?

— Это вопрос очень витиеватый… Много чего хочется сыграть. Надеюсь, что у нас в России продолжат снимать большое количество кино и сериалов, это очень нужно людям. Это понятное, доступное, привычное искусство.

— Что бы вы сегодня сказали себе 20-летнему, если бы могли?

— «Почаще благодари бога за все, что тебе дается».

— В какие моменты вы чувствуете, что живете «на полную»?

— Ну, буду прозаичен и приземлен. Вы знаете, на полную катушку я живу, конечно, когда у меня есть работа. Работа качественная, хорошая, с хорошей командой, с хорошими партнерами, с хорошими режиссерами, с хорошими операторами. Для мужчины очень важно — быть востребованным, быть нужным, быть обеспеченным. Ничего оригинального я не скажу, я и не претендую на оригинальность. Для мужика важно, когда он нужен, когда он востребован, когда он специалист в своей сфере, профессионал. И это самый кайф, это и дает ощущение, что ты живешь на полную катушку.

Читайте также:

Режиссер Арменак Назикян: «Я верю, что сериал «Таганрог» способен затронуть сердца молодежи»

Актеры-дебютанты, пятичасовой грим и соло скрипки: как снимали военную драму «В списках не значился»

Сквозь слезы и пепел: пронзительные истории любви из военных мелодрам